— Сможет ли Россия спасти себя от кризиса? Где грани нашей зависимости?
— Мы зависимы настолько, насколько сами хотим быть зависимыми. Есть множество инструментов управления экономическим развитием, которые позволяют развиваться самостоятельно и меньше зависеть от турбулентности на внешних рынках. Конечно, даже сейчас наша финансовая система находится на периферии американской системы. Большая часть финансовых спекуляций проводится в интересах нерезидентов, и наш финансовый рынок сформировался как абсолютно открытый рынок для любых спекулятивных атак. Сегодня мы пришли к тому, что полностью зависимы от настроения иностранных финансовых спекулянтов, которые что хотят с нашим рынком, то и делают.
Пока ситуация была более-менее стабильной, спекулянты приходили к нам на рынок в основном из Америки — несмотря на санкции против России, на спекулятивные капиталы эти ограничения не распространялись. Большая часть операций на российском валютном финансовом рынке, как до санкций, так и сейчас, ведется структурами, связанными с гигантскими американскими хедж-фондами. Они приходят на российский рынок, потому что денежная власть у нас удерживает искусственно завышенную процентную ставку, она примерно в три раза выше, чем должна была бы быть с точки зрения фундаментальных характеристик нашего валютно-финансового рынка. Это делается для того чтобы, этих спекулянтов удерживать. Считается, что если они начнут уходить с рынка, курс рубля будет снижаться.
Но проблема в том, что когда в центре финансовой системы наступает кризис и там происходит обвал ценности всех активов, финансовые роботы, которые работают на рынке по алгоритмам, которые в них встроены, начинают стягивать деньги с периферии. У них задача, для того чтобы расплатиться по обязательствам, сбросить активы и получить деньги там, где меньше долгосрочных интересов. У нас интерес для них только краткосрочно-спекулятивный. Поэтому независимо от того, какая у нас будет процентная ставка и доходность, всегда, когда в центре системы, в Америке, наступает финансовый коллапс, спекулянты (сегодня это не биржевые игроки, а роботы) действуют по автоматическим алгоритмам. У них алгоритм работает так, что они должны собрать деньги с тех участков рынка, которые для них менее ценны в долгосрочном плане, чтобы спасти положение своих собственников в центре системы.
Фото Олега Тихонова
Надо понимать, что спекулянты, которые работают на нашем рынке, привязываются своими алгоритмами к ценам на нефть. Поэтому когда рушится цена на нефть, их алгоритмы действуют точно так же
Поэтому и в 2008 году, и в 2009-м, и сейчас мы сталкиваемся с массированным уходом иностранных спекулянтов с нашего рынка. Это вызывает у нас дестабилизацию, влияет на спрос и предложение на валютном рынке. В конечном счете стимулирует обвал нашей валюты. Причем надо понимать, что спекулянты, которые работают на нашем рынке, привязываются своими алгоритмами к ценам на нефть. Поэтому когда рушится цена на нефть, их алгоритмы действуют точно так же. То есть автоматически это означает, что они начинают уходить из рубля в доллар и ориентируются на снижение курса рубля.
Мы, в принципе, понимаем логику этих действий, и для того, чтобы защититься от такого рода финансовых шоков, Центральному банку давно уже следовало бы создать барьер между российским финансовым валютным рынком и мировым рынком, с тем, чтобы спекулянты не могли в любой момент уводить деньги с нашего рынка. Механизмов для этого очень много. Это не только валютные интервенции, о которых говорят как о чуть ли не единственным способе, и те агенты, которые работают в интересах спекулянтов, нас убеждают, что не нужно этому препятствовать, потому что спалим все резервы. Хотя в действительности валютные резервы создаются только для одной цели: для того, чтобы стабилизировать курс других резервов. У рыночной экономики цены нет, вам нужны резервы, чтобы держать курс валют стабильным. У нас резервов много, их больше, чем объем денежной базы нашей экономики. Поэтому Центральный банк может за счет интервенций держать курс рубля стабильным, но интервенции сопряжены с тем, что тают валютные резервы. Это вызывает опасения, и для того, чтобы эта система работала более эффективно, нужно применять и другие методы.
Спекулянты больше всего боятся временных лагов между принятием решения о купле-продаже валюты и совершением сделки. Роботы работают с темпом сотни операций в секунду, и когда между операцией и поставкой денег возникает временной лаг, предположим, хотя бы две недели, то все эти алгоритмы не работают. То есть если мы вводим временной лаг между спекулятивным запросом на покупку валюты и продажей, эти алгоритмы, которые разгоняют рынок, не работают. Кроме того, у нас есть способы, которые рекомендованы международными финансовыми структурами, которые борются с отмыванием денег. Если у нас подозрительная сделка… А любая спекулятивная сделка подозрительна, с моей точки зрения, потому что одно дело, когда вы покупаете товар по импорту или продаете валютную выручку от экспорта — понятно, откуда взялись деньги. Если вы просто покупаете-продаете, то возникает вопрос об источнике происхождения этих денег.
Вот любимая тема сегодня: для того, чтобы наших олигархов на Западе взять за одно место, как известно, задается вопрос: откуда вы взяли деньги? Почему наш Центральный банк не задает спекулянтам вопрос: откуда вы взяли деньги? Давайте пройдем процедуру проверки легальности происхождения денег. Даже если это все легально, тем не менее, возникает время, которое блокирует спекулятивную атаку. Наконец, известный уже лет двадцать налог на спекулятивные операции, который связан с рекомендацией классика теории денег Тобина. Он доказывал математически, что главной целью денежных властей должно быть создание условий для максимизации инвестиционной активности. Для этого должны работать центральные банки. Цель номер один — создание условий для роста инвестиций. Все остальное — стабильность курса валюты, стабильность цен, банковские нормы регулирования — все должно быть заточено на рост инвестиционной активности. Для того, чтобы сбивать спекулятивные, возмущающие механизмы Тобин предложил ввести налог на спекулятивные операции. Мы можем в самом простом виде ввести налог, допустим, 0,1% на спекулятивные сделки по купле-продаже валюты не для целей импорта-экспорта, а для цели именно спекулятивного вывода денег за рубеж. Этот налог даст нам примерно 30 миллиардов рублей, которые можно было бы использовать на совместные программы по разработке тех же вакцин.
Фото wikipedia.org
Вот из-за этой политики Центрального банка — повышения процентной ставки и сбрасывания рубля в свободное плавание — мы недопроизвели порядка 25 триллионов рублей. Эта плата за эту стратегическую ошибку Центрального банка
Свежие комментарии