Еще не став знаменитым писателем и даже не закончив медицинское образование, Артур Конан Дойль в качестве судового доктора отправился в шестимесячное полярное плавание на китобойном судне, которое, по выражению великого писателя, стало «странной и восхитительной» главой его биографии.

Мы публикуем фрагменты дневников Конан Дойля с иллюстрациями автора.

 

Пятница, 12 марта

Вынуждены простоять весь день из-за ветра, предвещающего шторм, хотя барометр и показывает «ясно». Полное бездействие. Суша представляет собой гряду пологих холмов торфяников и редких домишек под соломенной кровлей... Мы же с помощником и матросами за неимением хорошей наживки сошли на берег, чтоб набрать раковин. Почти стемнело, так что раковин мы не нашли, а, постучавшись в одну из хижин, попросили о помощи. Хижины здесь убогие, у эскимосов и то жилища лучше: в каждом доме на потолке квадратное отверстие, через которое наружу идет дым от очага в середине помещения (топят его торфом). Но люди здесь приветливые. Встретили в этом варварском месте девушку — хорошенькую, хотя и застенчивую. Добыли себе на наживку двустворчатых моллюсков, после чего, воспрянув духом, и удалились — по пояс в грязи. Вечером к нам подъехал таможенный катер, и умиротворить лейтенанта смогла лишь плитка табаку, врученная ему в качестве подарка. Капитан раздосадован тем, что мы застряли в этой дыре.

 

Суббота, 20 марта

Всего неделя, как мы отплыли с Шетландов, кругом — царство льда, плаванье поистине замечательное. День прекрасный, воздух свежий, кристально-чистый. Куда ни бросишь взгляд — простираются льды, снежно-белые на темно-синей воде.

Мы движемся вперед — величественно и неуклонно… Вокруг судна играло несколько хохлачей. Из «вороньего гнезда» углядели сотни две тюленей, так что, похоже, мы приближаемся к их колонии.

 

Рисунок самца, самки и детеныша полосатого тюленя

 

Пятница, 26 марта

 

...Матросы с «Затмения» сегодня убили медведя, а мы видели медвежьи следы возле нашего корабля.

Медведь — зверь трусливый, если его не загнать в угол. Капитан однажды убил медведя багром. А механик рассказал мне, как один медведь гнался за матросами в метель многие мили и как они, чтобы отвлечь зверя, сбрасывали с себя одежду и прибежали на корабль чуть ли не голые, трясясь от страха.

Ни в одном музее Британии нет порядочного чучела кита, есть только зародыши. Сегодня видел тюленей сосунков. Боксировал со стюардом и повредил руку. У старого Кейта удалил зуб, а у молодого лечил желудочное расстройство. Похоже, сегодня день приема у семейного доктора.

 

Воскресенье, 4 апреля

Работа весь день, я трижды попадал в ледяную арктическую воду, но, к счастью, рядом оказывались люди и меня вытаскивали. Самое страшное — это во время такого шторма, как сейчас, оказаться между льдинами, которые, сдвинувшись, легко могут зажать тебя в тиски и разрезать пополам. Я успел сделать несколько ходок. Однако к вечеру был выведен из строя, так как вся моя одежда сушилась в машинном отделении.

 

Китобойные суда, готовящиеся к началу охоты

 

Понедельник, 6 апреля

Утром отправился с Колином на каждодневную теперь работу, начал ее с того, что опять упал в воду: стоя на большой льдине, убил тюленя, но не удержал равновесия. Рядом не было никого, вода же оказалась просто ледяной. Я цеплялся за край льдины, чтобы не утонуть, но лед был слишком гладким и скользким и не давал выкарабкаться, однако в конце концов я ухватился за задние ласты тюленя и подтянулся на льдину. Это несчастный ластоногий, конечно, обрушил на меня свое проклятие. Позже опять спустился на лед вместе со стюардом и неплохо поработал. Добыли еще 400 тюленей.

 

Среда, 14 апреля

Шатались под парусами, лавируя между льдин в поисках тюленей. Поохотились неплохо, добыв, как я думаю, около 80 штук, тем самым достигнув, кажется, цифры 2450. Весь день стоял на баке, следя за движением судна. Занятие не слишком согревающее, потому выпил рюмку, другую. Слышал от кого-то, что в южных широтах, когда кто-то умирает, его пожитки переходят к первому, кто случится рядом, поэтому, когда человек падает за борт, возле люковых просветов немедленно оказываются десятки желающих поживиться добычей, если несчастного не спасут.

 

Рисунок памяти Эндрю Милна, 11 апреля 1880

 

Четверг, 3 июня

Вытащил потрясающий экземпляр морской улитки, или липариса, — в несколько дюймов длиной и похож на какого-то чудного гномика. Я поместил моего гномика в склянку и дал ему имя Джон Томас. Надеюсь, что он не сдохнет — в его домик мы сунули кусочек свинины и масла. Видел изрядное количество нарвалов, круживших вокруг очень большого, футов 15, нарвала. Белый как снег почти целиком, он срикошетил за кормой с характерным ворчанием, которое они всегда издают, всплывая.

 

Воскресенье, 6 июня

Джон проснулся раньше меня и плотно позавтракал. Сейчас он наматывает круги у самого горлышка склянки, видимо, обозревая новые свои владения и мысленно составляя морскую карту. Ветер переменился на северо-западный, чему я очень рад (вчера это был северо-северо-западный). Каждый вечер я помещаю его в ведро, чтобы часок-другой он мог наслаждаться свободой и плыть, куда глаза глядят. Теперь каждую секунду можно ждать появления кита — вода характерного темного серо-зеленого цвета. По-моему, вчера, стоя на палубе, я почуял кита. Часто еще прежде, чем его увидишь, можно уловить специфический запах китового жира.

 

Субботний вечер в море, 17 апреля 1880 г.

 

Понедельник, 21 июня

Мы заперты в тесной расщелине, теснимые со всех сторон, куда только хватает глаз, бескрайними ледяными полями. Если льды будут продолжать нас теснить, то мы окажемся в ледовом плену и никаких шансов на успех уже не останется. Колин мучается болью в горле. Китов не видно. Вчера выловил красивую пеструю морскую улитку, которая плавала на поверхности, но, к сожалению, поднятая на борт, она вскорости сдохла. Наблюдал интереснейшее зрелище — картину, которую, даже всю жизнь прожив на Севере, можно так и не увидеть: на небе ясно обозначились три солнечных диска, светящих одновременно и с одинаковой силой в ореоле сияющих радуг и с зеркально отраженной радугой над всеми тремя. Потрясающее зрелище!

 

Суббота, 26 июня

Весь день перспективы представлялись достаточно мрачными, но внезапно обозначился некий поворот к лучшему. Китов видно не было, и около 10 я спустился вниз в каюту, куда вдруг донеслись звуки какой-то суматохи на палубе. Потом я услышал голос капитана с верхушки мачты: «Спустить две большие шкафутные!» Я ринулся в каюту помощников и поднял тревогу. Колин был одет, но второй помощник выскочил на палубу в одной рубашке и с панталонами в руках. Высунув голову из спускового люка, первое, что я увидел, был кит, тянущий морду из воды и резвящийся за тыльной от нас стороной небольшого айсберга. Ночь была тихая, даже ряби не было видно на темно-зеленой водной глади. Матросы впрыгнули в боты — каждый занял предназначенное ему место, вахтенные офицеры проверили и зарядили гарпунные пушки, толчок, еще толчок, и два длинных вельбота поползли на деревянных своих ногах: один — к одной стороне айсберга, другой — к противоположной. Едва Карнер приблизился к льдине, как кит показался вновь — перед лодкой, ярдах в 40 от нее. Он высунулся из воды почти всей тушей, вспенив воду вокруг себя. Раздался хор нетерпеливых голосов: «Давай, Адам, пора!» Но Адам Карнер, седоватый, испытанный в штормах гарпунер, знал, когда и что надо делать. Маленький глаз животного был устремлен на него, и лодка была неподвижна, как льдина за нею. Но вот «рыба» шевельнулась, повернувшись теперь к китобоям хвостом: «Налетай, братцы, налетай!» Лодка рванула прочь от льдины. Успеет ли Карнер выстрелить до того, как кит нырнет? Вот какой вопрос мучит сейчас каждого. Карнер приближается к жертве, она все еще здесь — ближе, еще ближе. Вот он бросает весло, встает к пушке. «Еще три гребка, братцы!» — говорит он, перекатывая во рту табачную жвачку. И вот — выстрел, и пена, и дружный вскрик, и над вельботом Карнера взвивается красный флаг, и весело тянется китовый линь.

 

Четыре рисунка под общим названием: «Наш первый кит»: Выстрел, «Зацепивший» кита вельбот, В ожидании нового появления и Убит – ура!

 

Но зацепить кита и взять кита — это далеко не одно и то же. В тот момент, когда на вельботе появляется флаг, слышится возглас: «Нырнул!» — и мгновенно шесть лодок спешат к «зацепившей», чтобы помочь ей добить кита, когда тот опять всплывет на поверхность. Я сел в лодку помощника, и мы поплыли. Кит, конечно, способен появиться где угодно в пределах окружности, радиус которой равен длине линя, что составляет мили три-четыре, поэтому семи нашим ботам пришлось рассредоточиться на значительном расстоянии друг от друга. Прошло 5 минут, затем 10, 15, и после 25 минут отсутствия зверюга наконец всплыла между ботами второго помощника и Ренни. Последний своим выстрелом кита и прикончил. Кит оказался небольшим — около 40 футов длиной и усами в 4 фута 1 дюйм, стоимостью, по примерной оценке, от £200 до £300. Трижды прокричав «ура», мы отбуксировали кита к судну. Туша его была сплошь облеплена присосавшимися крабами, чем, возможно, и объяснялось странное поведение животного в воде. К 3 часам утра туша была ободрана и убрана в трюм.

 

Четверг, 8 июля

Еще один памятный день. Шли под парусом по очень синей воде вдоль кромки огромной льдины вслед за «Затмением». Около часу дня вблизи судна капитана Дэвида появился кит — первый с прошлого воскресенья. Капитан «Затмения» пустил три лодки в погоню и шел за ним по пятам, пока в 4:15 кита не зацепили, к 8 не подтянули к борту, а к полуночи разделали. Мы кружили неподалеку в надежде, что их кит возьмет курс в нашу сторону и усилия наши будут наконец вознаграждены, но около 4 часов с верхушки мачты послышалось многообещающее: «С подветренной стороны другая рыбина, сэр!» Матьесен и Боб Кейн пустились за китом и вскоре скрылись из глаз, затерявшись среди льдин, мы же столпились у борта и ждали. Вскоре окрестность огласил досадливый стон: возле самого судна возник полосатик, а зная, что полосатики — злейшие враги «правильных» китов, мы побоялись, что полосатик спугнет нам добычу. Я отправился в каюту пережить разочарование, когда с мачты донесся крик капитана: «Нырнул, нырнул!» — значит, удар достиг цели. И тут же на этот вопль выбежали полуодетые люди, и от судна отошло пять длинных зеленых вельботов, спешивших на подмогу зацепившей кита лодке и ее напарнице. Я сел в вельбот к Питеру Макензи, и, едва мы отплыли, как стало известно: кит всплыл и бьется как бешеный. Мы мгновенно поняли, что работа нам предстоит нелегкая, ведь, когда раненый кит остается под водой недолго, он всплывает полным сил и готовым сразиться с вельботами, в то время как, оставаясь под водой полчаса и более, на поверхности воды он обычно появляется измученный и взять его тогда не представляет труда. Вельботы приблизились. Халтон и Карнер выстрелили в кита и, зацепив его, отошли. Следующим был наш вельбот, и мы, зайдя со стороны головы, глубоко вонзили пики киту в шею. Тело животного сотрясла дрожь, и он начал быстрое движение по поверхности воды. Бьюкен подвел вельбот к голове плывущего чудовища, и от этого необдуманного маневра нос его шлюпки внезапно задрался, уже через секунду вельбот с командой всей своей тяжестью обрушился на спину животного, и крики людей, и треск ломающихся весел перекрыл рев Бьюкена: «Давай! Тащи! Подай назад! Воду не пускать! Тащи! Какого черта, струсил, что ли!» Я бросил Питеру: «Оставайся рядом, чтоб их подобрать!», но они ухитрились благополучно столкнуть вельбот со спины кита в воду. Животное устремилось к льдине и поднырнуло под нее, но вскоре появилось вновь, и Ренни с Бьюкеном открыли огонь. Кит опять ушел под лед, но после опять вынырнул прямо между тремя вельботами, и пошла потеха!

Мы подгребли к киту и вонзили в него пики, проткнув его тело на глубину футов в пять, три вельбота старались держаться сбоку от животного, которое билось, стремясь ударить нас чудовищным своим хвостом. Был момент, когда кит чуть не опрокинул нашу шлюпку, поднырнув под днище, но нам удалось выправить положение. Потом мы отвели лодки, так как у кита начались предсмертные судороги, которыми он вспенивал воду, а потом он медленно перевернулся на спину и сдох.

Стоя в вельботах, мы грянули троекратное «ура», после чего отбуксировали кита к судну, а к часу дня втащили на борт. Это оказалось красивое животное с хвостом в 9 футов 6 дюймов длины, и каждый кусок его туши дал нам около 12 тонн жира. Стоимость его никак не меньше £1000, что обеспечивает нам возможность не считать наше плавание неудачным.

Большая акула, подплыв к нам, наблюдала за всем процессом разделывания туши, игнорируя ножи, которые в нее метали матросы. Я попросил разрешения у капитана взять шлюпку, чтобы вместе со стюардом пронзить акулу гарпуном, но он нам этого не позволил.

 

Бутылконос в воде

 

Среда, 11 августа

Мертвый штиль, и солнце светит вовсю. В 4 часа дня показался мыс Рэтрей. Море чернеет рыбачьими баркасами. Ура, вот мы и дома! В 6 часов отошел лоцманский катер, а мы остались дожидаться прилива в 4 часа ночи. Вокруг нас сотни и сотни рыбачьих баркасов. Команда облачается в выходную форму. Завершается и дневник плавания «Надежды», дневник, который я вел в штиль и шторм, записывая равно успехи и неудачи, свято занося в журнал каждое мое впечатление, все, показавшееся мне любопытным, все, мною увиденное. И вот — конец журнала судна «Надежда».

 

 Полную версию книги можно приобрети на сайте издательства «Паульсен».

 

Источник