Лет 150 назад слово "Кочкарь" способно было перелетать не только через границы, но, кажется, и через океаны. Старатели говорили тогда не про какое-то другое, а про Кочкарское золото, а специалисты рассуждали не про какую-то другую, а про Кочкарскую золотоносную систему.
Запомним: золото Кочкаря - главное золото Южного Урала.
Еще Петр Паллас догадывался о золоте Санарского рудника, который посетил в 1770 году. К концу того века Родион Волхин и Спиридон Фоминых сообщали "куда надо" о явных признаках золота на реке Санарке и ее притоках. Оттуда присылали людей проверить сообщения с мест, однако, подкупленные станичниками, столичные чиновники, осмотрев указанные участки, каждый раз не подтверждали догадки о богатствах недр. Казаки дороже золота ценили землю и не давали ее рыть. Так продолжалось 50 лет, пока власть не догадалась пообещать казакам проценты от возможного золота. Тогда и залихорадило тех, кто c дорогами и без дорог стеклись к степным рекам, оглядываясь по сторонам в нетерпении, где бы копнуть.
Первый золотой пласт сняли купцы - сначала Бакакин, за ним Подвинцев, Симонов, Прибылев, Тарасов и другие, бородатые портреты которых теперь украшают краеведческий музей Пласта. Стоя перед ними, сотрудник музея Равиль Касимович Хайрятдинов говорит об обросших легендами богатствах, благодеяниях и связях купцов. Не любопытно ли, что у Гавриила Подвинцева гостил сам Николай II, правда, еще до восхождения на престол, а одну из его шахт посетил Мамин-Сибиряк? Дом его брата в Кочкаре с экзотическим в тех местах вишневым садом - всего лишь одна из граней их образа жизни. Купец Егор Симонов (между прочим, почетный гражданин России) построил церковь и мечеть, а при них школы, христианскую и мусульманскую. Его брат Василий, однако, так и не освободился от купеческих замашек. Он мог, например, выкупить все билеты в театр и смотреть спектакль вдвоем с кучером. Или в кабаке налить в тазик вина и вымыть ноги. Или предложить косцам выпивку, но только из картузов.
Равиль Касимович подчеркивает, что до 1917 года кочкарские рудники не знали ни одной забастовки. Объясняется это тем, что богатые тех лет умели делиться с бедными тех лет. Они предлагали себя крестными отцами и матерями, что позволяло дать крестникам образование, устроить их жизнь. Еще один из примеров благотворительности - бесплатное питание в школах.
Своя закономерность была, наверное, в том, что в конце ХIХ века купцы один за другим сбыли свои прииски и шахты иностранцам - французам, бельгийцам, немцам. Среди них был и Антуан (Антон Петрович) Балас. В его доме, бревенчатом, в два этажа с угловой башней и чердачными помещениями, просторно разместился краеведческий музей, в музее нашлась комната для кабинета Баласа, для которого отыскалась мебель давнего хозяина - его "толстовский", крытый зеленым сукном стол, витые венские стулья, тяжелый шкаф, пианино жены Маргариты (была и шахта "Маргарита") с бронзовыми подсвечниками, этажерка, часы, сейф, а также карта "театра Великой Европейской войны", по которой Антуан следил за ходом военных действий.
Иностранцы привезли на Урал кое-что из новых для тех лет машин и механизмов, попытались придать производству некую европейскую упорядоченность, удивили местных жителей диковинными заграничными новинками вроде синематографа... При них, однако, пропасть между хозяевами и наемными рабочими разверзлась ввысь и вглубь. В уральских владениях хозяева показывались обычно летом и то все больше отсиживались на дачах, а в своих роскошных экипажах выглядели людьми нездешними и неземными.
Конечно, можно допустить, что богатство хозяев - само по себе, а нищета старателей - сама по себе. Что нет между ними связи, что каждому свое. И что все довольны. Но люди на земле живут уже тысячи лет и давно знают, что одни создают богатства, а другие богатства имеют. Это не требует доказательств. Если есть вопрос, то один: кто он, тот, который дал жизни такой закон? Закон, по которому богатство стремится к бесконечности и нищета - туда же. Я не думаю, что в романе "Золото" Мамин-Сибиряк выдумал то, что увидел его герой: "Кошкин смотрел на оборванную кучу старателей с невольным сожалением: совсем заморился народ. Рвань какая-то, особенно бабы, которые точно сделаны были из тряпиц. У мужиков лица испитые, озлобленные. Неприкрытая приисковая голь глядела из каждой прорехи".
Андреевский карьер... Это надо видеть. В холмистой степи - вдруг яма в светлых известняках с зеркалом бирюзовой воды внизу. Какое чувство ловишь в себе, стоя на слоистых камнях карьера? Что-то не без жути. Эти своды, под которые уходит темная вода - куда они ведут? Эти пещерные полости, в которых, может быть, завелись невиданные чудовища... Эти отвесные скалы и узкие ущелья, эта невинно-жутковатая вода, пугающая своей бездонностью...
Андреевский карьер рукотворен. Долго, тяжко, рискованно, хворобно - он был выковырян руками физически изможденных людей, вывалянных в пыли свинцовых руд, простуженных сыростью забоев, надсаженных тяжестью каменных глыб...
Да, здесь природа создала прекрасный минеральный куст. Она молодец. Ей хвала. А человеку тут похвалиться нечем.
В краеведческом музее Пласта висит картина, обобщающая старательскую историю города. На первом плане - три бабы, промывающие на вашгерде песок, который в корыте таскает им помощник. Слева - мужик крутит ворот над ямой, а второй у какой-то лужи промывает поднятую руду. Дальше - огромный барабан на вертикальной оси, который вращает лошадь, наматывая канат или трос. Еще дальше, за речным плесом - копры шахт, какие-то элеваторы, потерявшиеся между ними избы и бараки. Повсюду - кучи грунта, отвалы, терриконы, тронутая, нарушенная, вывороченная, исковерканная земля.
Такая у Пласта судьба. Не золото оказалось под ним, а он сел на золото. Сняв пласт дерна в Антипином логу и выбрав в нем россыпь, город, как водится, принялся рыть вглубь и не переставал удивляться тому, что с глубиной жилы не пропадают. Не соперничая с четырехкилометровыми отметками южноафриканских рудников, Пласт всегда верил в свои глубокие горизонты, отказываясь, по совету сверху, шабашить.
К золоту Кочкарь причастен не вполне. Своими кладовыми он никого не поразил. Его старательство было скудным. Копать копали в Кочкаре и вокруг него, но намыли мало, почти ничего. Кочкарское золото справедливее было назвать Санарским, или Кособродским, или Пластовским, по месту его залегания, но у истории своя справедливость. В те годы на слуху и на устах старателей были не Санарка, Кособродка или Пласт, а Кочкарь, потому что именно ему суждено было стать первой столицей золотоносной провинции.
Когда старатели с берегов Миасса, где все золото, считалось, выгребли, собрались поискать счастья на берегах Санарки, Теплой и Осейки, их провожали будто на край земли. Места те малолюдные, глухоманные и в самом деле выглядели неприютно. Если и развилась какая-то, говоря современным языком, инфраструктура, то на северной окраине золотоносной провинции, в Кочкаре. Там были магазины с ситцем, керосином, обувью, посудой, продуктами. Торговля кожей, валенками, овчиной - там же. Там кузнецы, колесники, пимокаты, хлебопеки, гончары. А где старателю, если завелась копейка, выпить вина в базарный день? В Кочкаре, там винные погреба, кабаки, пивные. И там же - публичные дома. В Кочкаре пребывала почта и даже телеграф. И там, наконец, была церковь.
Д.Н. Мамин-Сибиряк в очерке "Клад Кучума" рассказал о поездке в Кочкарь в 1897 году, оставив нам описание субботнего дня, когда "все двигалось по направлению к Кочкарю, маленькой казачьей станице, залегшей на берегу степной речонки". "Телеги и экипажи останавливались у первых избушек. Собственно улица была вся запружена галдящей толпой".
Кочкарь, сколько мог и как мог, обслуживал, не без своей выгоды, тех, кто нахлынул со всех сторон рыть пестрые пески и глины степной глухомани. Тем и связал в истории свое имя с золотом.
Диаграмма Кочкарского золота - вроде хребта с углами вершин и углами ущелий. От 1845 года до наших дней на диаграмме три пика: 1914 год, 1980 год и 2003 год, когда годовая добыча поднималась до трех тонн.
Да, история золотодобычи пережила разные периоды - были взлеты и падения, - говорит глава города Пласта Александр Васильевич НЕКЛЮДОВ.
- Был период валютного коридора, когда цены росли на все, кроме золота. Помог нам, откровенно сказать, дефолт. После него добыча золота стала выгодной. Тем не менее наше предприятие пережило процесс банкротства, оно разделилось на четыре акционерных общества.
- И она уже позади, полоса падения?
- Модернизация, которую проводит ЗАО "Южуралзолото", имеет целью увеличить объемы добычи до четырех-пяти тонн в год. Запасы разведаны на десять лет. Отрадно, что в последние годы больше средств вкладывается в разведку и доразведку.
- Золото Пласта преимущественно рудное?
- Да, руда добывается подземным способом. Под нашим городом разработки ведутся на глубине 700 метров. Было 16 шахт, осталось две - "Центральная" и "Восточная". На некоторых месторождениях, например, на Светлинском, золото добывается открытым способом - в карьере.
- Я знаю, что одна из проблем - извлечь золото из руды. Появились какие-то новые технологии?
- Появились фабрики кучного выщелачивания. Из руды золото как бы выдаивается.
- Это похоже на доильный аппарат?
- Да, золотые крупинки в куче руды растворяются и растворы отсасываются, как молоко из вымени. На фабрике чанного выщелачивания руда измельчается в пыль, в микроны, затем золото растворяется, как сахар в чае, и гальванически осаживается.
- Александр Васильевич, а что с артелями старателей? В свое время, лет двадцать назад, я провел неделю в артели "Нагорная", сошелся с ее председателем Александром Викторовичем Немцовым, имел непростые контакты с тогдашним директором "Южуралзолота" Алексеем Петровичем Боковым. Это была одна из самых памятных моих командировок. Производительность труда артельщиков, их заработки казались тогда запредельными.
- Так и было. Но артели были освобождены от всех социальных проблем. Они знали только работу. Теперь принципы тех артелей перенесены на предприятия. Они тоже освобождаются от социальных обязанностей.
- Надеюсь, это оправдывает себя. Как бы то ни было, но Пласт жил и живет от недр.
- Но не золотом единым. У нас единственный в России завод по производству мышьяка. Мы производим 30 процентов, а через год будем производить 60 процентов российских каолинов. Мы нашли у себя мрамор - серый, голубой, черный, белый. Но, конечно, все это сырье.
- Что касается золота, спрошу вас, как к нему относятся сами старатели?
- Очень спокойно. Перстни не носят, тем более цепи. Не болеют золотом. Оно для них - продукция.
- Которую они и видят нечасто?
И это верно.
Свежие комментарии