Я только что из Новосибирска. Великий город. Сгусток могучих заводов. На одном из них с восхищением наблюдал, как создаются лучшие в мире фронтовые бомбардировщики Су-34. На другом, подземном, видел, как собираются длинные, словно чудовищные карандаши, реактивные снаряды для установок залпового огня. На третьем, оптическом, изучал, как складываются наборы волшебных стёкол, и лазерный луч наводит на цель стремительную ракету.
В Академгородке, среди сосновых боров, создан мощный сплав наук, синтез научных институтов и школ, где собрались лучшие теоретики и фундаменталисты России. Одни учёные объясняли мне тайны гиперзвука, позволяющие создавать летательные аппараты, самолёты и ракеты, неподвластные перехватам. Другие учёные, археологи, рассказывали, как нашли в степях захоронение "Алтайской принцессы" — молодой знатной женщины, несущей тихую весть о древних народах. Третьи учёные, геологи, показывали карты Заполярья, открытые ими месторождения — элементы и руды, по которым тоскует мировая индустрия и которыми изобилует русский Север. Четвёртые, философы, делились теориями о грядущих путях России.
Новосибирск стоит на великой реке, на великой дороге, от него можно дотянуться до полюса, дотянуться до Тихого океана. Новосибирск стремится дотянуться до неба.
В советское время сюда явились тысячи молодых учёных: знатоки химии, физики, астрономии, ботаники, истории, этнографии. Множество направлений должны были питать друг друга, проникать одно в другое. Готовилась вспышка небывалого знания, новый взгляд на мир и на человечество. Предполагалось, что здесь, в Новосибирске, должен был появиться новый человек — свободный от бремени предшествующих страшных лет, чудовищной войны, гражданских расколов и трат, надрывных трудов и усилий. Этот новый человек сбросит свои ветхие ризы и положит начало новому народу, новому человечеству.
Это была мечта, о ней говорили, её воспевали, её носили под сердцем. Ей не суждено было сбыться — распалась великая страна, рухнула великая наука, остановилась великая индустрия. Люди отвернулись от неба и погрузились в изнурительные земные труды и заботы. Но в Новосибирске, в этих сосняках, в научных институтах и лабораториях мечта сохранилась, стартовая площадка сбереглась. Новосибирская мечта вновь стала брезжить. Я видел огромный технопарк-инкубатор, состоящий из вновь отстроенных корпусов, фантастических архитектурных сооружений, наполненный лабораториями, исследовательскими центрами. Сюда, в этот инкубатор, съезжаются со всей Сибири талантливые молодые люди, вчерашние студенты, которые в своём научном поиске нащупали авангардные открытия, создали уникальные изобретения. Эти студенческие группы организуют маленькие фирмы, и в "инкубаторе" им за ничтожную плату предоставляются помещения, приборы, мастерские, где они смогут изготовить свои опытные модели.
В этих мини-лабораториях, где угнездились малые фирмы, денно и нощно идёт плодотворная работа: создаются приборы, небольшие узлы, программы, которые затем встраиваются в деятельность крупных фирм или могучих предприятий. Этот инновационный центр похож на улей, в котором гудит множество деловитых рачительных пчёл, и в сотах скапливается мёд уникальных изобретений и открытий.
Здесь гордятся нанотехнологическим центром, в котором усилиями новаторов созданы волшебные технологии. Они превращают хрупкий пластик в изделия прочнее дамасской стали. А изолятор, если в него добавить ускользающе малое количество открытого элемента, этот изолятор превращается в прекрасный проводник.
В Новосибирске я встречался со множеством замечательных людей, подвижников. Удивительный кружок, в который входят художники, музейные работники, предприниматели и политики. Эти люди случайно обнаружили на окраине Новосибирска, в отдалённом заброшенном туберкулёзном диспансере, среди разросшихся кустов и деревьев, бюст Пушкина — настоящий шедевр, созданный известным скульптором Верой Штейн, ученицей Родена. Этот Пушкин — строгий, зоркий, задумчивый, глядящий в грядущее, прозревающий в этом грядущем таящиеся опасности и ослепительные взлёты. Ревнители привезли изуродованный, осквернённый вандалами памятник в город. На собственные средства отреставрировали его и теперь готовятся установить по соседству с художественным музеем, совершив в Год литературы дарение родному городу.
Эта находка напоминает чудесное обретение иконы и трактуется как знак близкого русского возрождения, ибо Пушкин в русской истории то сиял, как солнце в минуты народного торжества, то его вдруг забывали, сбрасывали с корабля современности, и он погружался в сумерки. Теперь, в день рождения поэта, Новосибирск вновь увидит Пушкина, и ему отдадут воинские почести, его окропят святой водой. На открытие приедут городские мужи, и ученик младшего класса прочитает перед памятником "Клеветникам России".
Я посетил владыку Тихона, могучего духовидца и ревнителя веры, вокруг которого собралось множество жарких и активных людей: предпринимателей, военных, разведчиков, педагогов, художников. Они сложились в православное братство и являют пример того, что современная церковь вышла за пределы церковной ограды и проникает в народную жизнь, как свет проникает в сумрачный камень. Это они остановили поползновение либеральных режиссёров-осквернителей поставить на сцене городского театра спектакль, хулящий православные ценности. Это они дают отпор либеральной "культуре осквернения", попыткам либералов превратить Новосибирск в столицу либеральной политики и культуры.
Замечательный сибиряк Алексей Юрьевич Джулай, успешный предприниматель, строящий на обширных площадках многоэтажное "доступное жильё", помимо своего главного доходного дела увлечён разведением осетров. На берегу Оби он создал свой собственный рыбный завод, где в колбах, в чанах, в прудах и бассейнах выращивает уникальных рыбин, которыми раньше изобиловала Обь. Но после строительства Новосибирской ГЭС осётр почти исчез. И теперь этот рыбовод каждый год выпускает осетровую молодь в реку. Делает это не за деньги, не за награды, а просто по наитию, по любви к этой великой студёной реке, к этим таинственным реликтовым существам. Поздней осенью, незадолго до снегов, тысячи осетров из прибрежного хозяйства уходят в реку. И люди превращают этот осетровый исход в своеобразный обряд. Прощаются с осетрами, дети поют песни, читают стихи, спускают на воду венки из осенних листьев, словно просят у природы прощения за тот урон, что принесли ей люди, восполняют эти траты.
Новосибирск живёт, громоздится, дышит, осваивает вертикаль, соединяющую небо и землю.
Свежие комментарии