Я не видела его больше года. И вот он сидит передо мной - простой уральский парень, которого я знаю без малого 20 лет, и в «настоящести» дружбы которого ни разу не усомнилась. И, несмотря на то, что ему пошел уже пятый десяток, он выглядит мальчишкой-раздолбаем, только поперечные морщины иссекли лоб.

Мы познакомились в 1996, между двумя его командировками на Северный Кавказ, где он прошел путь от рядового-срочника до элиты вооруженных сил – офицера разведки ВДВ. Но за все эти годы я ни разу не видела его купающимся в фонтане 2 августа или кричащим «за ВДВ!» во время застолья. Он не такой… Он не надевает медали и ордена, которых у него, кстати, целый иконостас, он просто носит тельник и действительно умеет воевать. «Есть такая профессия – Родину защищать», - любит цитировать он фильм «Офицеры», потому что его отец – бывший военный, и оба деда – ветераны Красной армии, прошедшие русско-финскую, испанскую и Великую Отечественную от 22 июня до 9 мая. О том, что он поехал добровольцем на Донбасс, я узнала совсем недавно (хотя он там с лета прошлого года) и нисколько не удивилась, потому что это абсолютно в его характере. Он – мой друг и одновременно разведчик Казачьего союза «Область войска Донского» с позывным «Гу-Га».

- Я понимаю, что тебе все задают этот вопрос, но все же. Зачем? Ради чего и для чего ты бросил свою приличную работу, спокойную благополучную жизнь и махнул на Донбасс?

- Знаешь, вернувшись с Северного Кавказа, я надеялся и верил, что мне больше никогда не придется брать в руки оружие и ходить на «боевые». Мне это действительно не надо, нет жажды войны. Но когда я в новостях увидел одесский Дом профсоюзов и другие зверства правосеков, меня это настолько поразило, что я решил поехать и посмотреть своими глазами, действительно ли там такой беспредел творится. Приехал и увидел просто ад. Это не поддается описанию… Изнасилованные женщины, зарезанные дети, покалеченные мужики, которые с саперными лопатками шли защищать себя и свои семьи. Я не смог уехать обратно в родной город, просто не смог, потому что понял, что если я не останусь и не помогу защитить Донбасс от этих нелюдей фашистских, не остановлю их тут, то они скоро и в мой дом придут, доберутся до моего сына. Как бы пафосно это не звучало. И не забывай, что у меня в предках донские казаки, так что Донбасс - это и моя земля тоже. Я просто пришел к ополченцам. Вот и все. И вопрос «зачем?» мне постоянно задают, я в ответ даю стих почитать:

Мне говорят «зачем едешь туда?» 

Мне говорят «Там не наша война!

Они там воюют за землю свою…»

Мне говорят, а я молча стою.

Молчу, вспоминая с Донбасса ребят.

А мне говорят, говорят, говорят…

Хотите узнать, за что льется там кровь? 

За веру, надежду, мир и любовь!

За то, чтобы враг Русь не топтал, 

За то, чтоб ты спокойно ел-спал,

Чтоб тех, кто способен детей убивать, 

Тебе в своем доме не увидать, 

За то, чтоб тебе спокойно тут жить, 

Чтоб ты мог стоять и мне говорить.

- И таких как ты, кто приехал, чтобы защищать Донбасс по идейным соображениям, много?

- Да почти все! Ребята едут со всей страны – от Калининграда до Дальнего Востока, я уже молчу про иностранцев. Например, в моем отряде есть американец, серб и бразилец – все приехали по идейным соображениям. Они понимают, что Америка пользуется киевской хунтой и ей выгодно, чтобы фашисты пришли тут к власти, за недопущение этого и воюют. Много моих знакомых ребят, прошедших через Северный Кавказ, я тут встретил, все они сорвались с насиженных мест и приехали.

- Ходят разговоры, что вам за это баснословные деньги платят…

- Расскажи мне, где их платят, может я в очередь встану (смеется). Поначалу вообще ни о каких деньгах речи не было, это уже сейчас, когда мы переходим в легитимную армию ДНР, у нас есть оклады в зависимости от выслуги и званий, но это такие копейки, которых едва хватает на сигареты. Да и то, все с огромными задержками, потому что денег в республике мало. Например, я еще ни разу свою зарплату не видел. Кто-то из ребят сейчас, в конце апреля, получил за декабрь. Мне часто в соцсетях пишут, мол, как к вам в ополчение попасть, у вас там можно денег заработать. Я сразу отвечаю, что если хотите за гонорарами сюда ехать, то лучше дома оставайтесь – денег тут никто не платит.

- А на что же вы живете, едите?

- Ну, когда едем на боевое задание, нам выдают сухпаи, консервы, галеты. В полях у нас трехразовое питание – понедельник, среда, пятница. Местные жители помогают, чем могут: кто-то рыбу свежепойманную приносит на позицию, кто-то картошки немного подкинет. Тем и живем.

- Как вообще местное население к вам относится?

- Подавляющее большинство просто чуть ли не в ноги бросается с благодарностью. Бабушки в Донецке подходят, за руки берут, крестят, плачут, спасибо говорят. Но есть и исключения, конечно… И еще, когда я приехал, мне не раз пришлось доказывать благородство своих намерений – местные ребята-ополченцы далеко не сразу начали нам доверять. Пришлось в деле показывать, кто друг, а кто враг.

- А местные способны бы были в одиночку отстаивать свои земли?

- Знаешь, иногда я думаю, что вполне. Потому что такие истории знаю, которые говорят о невероятной силе духа донбассцев. Например, знаю я одного мужика, назовем его Борис, ему 65 лет. Так вот, он где-то у нашел снаряд для РПГ, поставил его на боевой взвод, когда удара достаточно для взрыва, и на велосипеде (!!!) поехал к всушному БТРу, догнал его, забрался на броню и, с криком «Разворачивайтесь, с..ки, иначе сейчас подорву вас к чертям», пригнал этот БТР к нам на позицию, в машине 12 человек было. И таких, как он – масса! Или вот, например, Наташа – командир блокпоста. Ей 28 лет, у нее восьмилетняя дочь Маша. Наташа командует мужиками, причем успешно, а Маша готовит на всех еду. Наташа собирает у себя в доме раненых, выхаживает их, делает что может. А ее муж в самом начале событий уехал в Москву, бросил жену с дочкой, якобы от мобилизации скрываясь… Но если есть такие как этот 65-летний Борис, то есть и такие как Наташин муж, поэтому наша помощь и нужна.

- Что ты можешь о противнике сказать. Какие они?

- Они разные. Есть те, которых косила мобилизация, а потом они к нам перебегали, потому что не могли в своих стрелять. Но большинство правосеков, нацгвардейцев и всушников – просто отморозки с промытым мозгом. Если к ним попадешься в руки – пощады не жди, они реально мучают, пытают, режут по кускам, убивают не сразу, а после того, как поизмываются над тобой до полусмерти. Мы с ребятами собрались и решили, что в плен не сдаемся. Лучше умереть сразу, чем быть четвертованным с колом в заднем проходе – мы после зачисток многих находили в таком состоянии. И ладно бы над бойцами так издевались, мы – враги, но то же самое они делают с женщинами и детьми. В одном из подвалов прифронтовой зоны мы нашли ужасные последствия работы ДРГ (диверсионно-разведывательной группы – прим. ред.) правосеков: изрезанные детские тела закиданные георгиевскими ленточками и надписи соответствующие… Как после такого они еще дышать могут, мне непонятно… Для них нет ничего святого, абсолютно! Они реальные роботы, такое ощущение, что они идут на позиции под какими-то веществами психотропными, потому что даже у раненых с оторванными конечностями кровь не течет, они улыбаются-смеются, а спустя сутки их отпускает и вот тогда они ощущают боль. А разве обдолбанные могут что-то адекватно воспринимать? Когда мы дебальцевский котел закрывали в Логвиново, нас на позиции было 28 человек, рано утром бой начался. Мы сдерживали укров несколько часов, пока подкрепление не подошло. Нас 28, их – батальон, как потом выяснилось, «Азов». Они даже не подозревали, что их столько времени всего 28 человек сдерживали.

- Ты постоянно в настоящем времени говоришь о боях, а сейчас же перемирие, Минские договоренности…

- О чем ты? Война продолжается, укры продолжают прицельно стрелять по мирным кварталам Донецка и пригородов, более того, они делают это намерено, поэтому местное население уже знает, если начался минометный обстрел – беги к блокпосту ополченцев, туда точно стрелять не будут. Кроме того, постоянно действуют ДРГ, даже сейчас. Мы очень пристально досматриваем машины на всех трассах и в городах, потому что они проникают на Донбасс под видом ополченцев и мирных жителей. Когда берем в плен, раздеваем до гола, потому что у большинства правосеков татуировки в виде свастики и других нацистских символов. Кроме того, ВСУ никуда тяжелую технику не отвели – танки, САУ, «Грады» стоят на линии фронта, ни о каких 50 километрах и речи нет. Они ее прикопали и замаскировали, но когда солнышко встает, оно бликует на бортах машин сквозь маскировку, и все четко видно. Так что перемирие очень условное, думаю, они сейчас вооружаются, передислоцируются с помощью НАТО, да натовский контингент подтягивают, чтобы снова нападать.

- А разве есть натовские военные на Донбассе?

- Ты смеешься, что ли? Конечно есть, это очевидно. Видишь, форма на мне? Она не наша, не российская – французский образец – трофейная. Своими глазами видел негров-наемников в натовской форме. Ой, простите, афроамериканцев. Снайперши в основном полячки. И если раньше они своих «двухсотых» еще вывозили, то теперь бросают прямо на позиции, а натовскую форму видно сразу.

- Как ты думаешь, когда весь этот кошмар закончится?

- Мне сложно сказать, я в политике не очень силен. Но, думаю, если в Киеве сменится власть, то и ее фашистские прихвостни быстро разбегутся. Хотя, им настолько мозг промыли, что вполне возможно они будут продолжать эту бойню до тех пор, пока все на том свете не окажутся. Если так дело пойдет, то мы им поможем.

Что касается перехода к мирной жизни, то власти ДНР и казачество очень многое делают, чтобы потихоньку восстанавливать регион: ремонтируют дороги, работают шахты, уголь развозится по гражданским объектам. В особняках сбежавших укропов обустраиваются общежития для семей, потерявших дома под обстрелами. Наш казачий союз взял шефство над несколькими детдомами и школами – привозим им гуманитарку, устраиваем спартакиады.

Простые донбассцы делают максимум для восстановления города: например, прошел обстрел, они вышли, все убрали-подмели-собрали осколки, и дальше идут по своим делам. Так что дома и храмы восстановим, и мир рано или поздно вернется на Донбасс, лишь бы Киев оставил Новороссию в покое и нас перестали называть сепаратистами-террористами.

Мы проговорили с ним сутки кряду, и, провожая его на вокзале в отпуск к сыну, я точно знала, что через неделю он поедет обратно в Ростов, а оттуда в Донецк. Потому что у него нет идеологи, он не коммунист, не монархист, не эсэр, он просто знает, что такое хорошо и что такое плохо, а офицерская честь и патриотизм для него превыше всего. И пока в нашей стране есть такие как он, мы действительно можем спать спокойно – враг не пройдет.

P.S. Вся конкретика является оперативной информацией, поэтому имена не указаны, либо изменены, а на фото затерты лица бойцов ополчения. Фото предоставлены героем материала. 

 

Источник