Детектив по-древнеегипетски

Никто из властителей прошлого не мог сравниться богатством с царем Рампсинитом. Накопил он огромные богатства, и чтобы сохранить их, велел пристроить к своему дворцу специальную сокровищницу из камня. Однако строитель, которому было это поручено, оказался человеком не очень честным: он устроил так, что один из камней в стене можно было легко извлечь, и через этот потайной ход проникнуть в помещение. 

Впрочем, сам он так и не рискнул посягнуть на царские сокровища. Состарившись, он призвал своих двух сыновей и рассказал им о том, что сделал. Объяснив, как найти и вынуть нужный камень, строитель скончался, а братья крепко задумались. Идея о золоте приятно бередила душу. Еще приятнее была мысль о том, что папаша позаботился обеспечить им такой удобный доступ к этому золоту. 

Разумеется, они отправились к царскому дворцу, просочились под покровом ночи в царские закрома и вынесли оттуда столько побрякушек, сколько сумели распихать по карманам. Удача так воодушевила их, что братья принялись навещать сокровищницу чуть ли не каждую ночь. Аппетиты росли; росли и суммы награбленного. К сожалению, Геродот ничего не рассказывает о том, куда братцы девали похищенное: наркотики тогда еще не изобрели, шубохранилища для Египта были неактуальны, а купить яхту, кабриолет или футбольную команду было просто негде. Остается предположить, что просто складывали в чемоданы и прятали в шкаф. 

Между тем царь обнаружил, что золотишко подозрительно быстро утекает из закрытой и опечатанной комнаты. Сделав для себя кое-какие выводы, царь приказал устроить в сокровищнице ловушку. 

В ту же ночь братья снова отправились за добычей. И конечно же, один из них попался. Обнаружив, что вырваться из ловушки он не может, пойманный вор сказал брату:

— Мне все равно хана, но если меня опознают — то поймают и тебя тоже. А поэтому сделай доброе дело — убей меня, отруби мне голову и унеси с собой, чтобы сохранить нашу тайну.

Второй брат на удивление легко согласился и немедленно воспользовался советом. Уходя из сокровищницы, он унес голову брата, поэтому утром царь обнаружил в своей сокровищнице весьма интригующую инсталляцию. Мысль о том, что драгоценности крало безголовое тело, фараон отверг сразу. Оставалось предположить, что на свободе остался еще один вор. Как видите, даже три тысячи лет назад существовали свои Шерлоки и комиссары Мегрэ, способные увязать кое-какие факты и сделать правильные выводы. 

Впрочем, дальше следствие зашло в тупик. Вор был на свободе, это было несомненно; но где его искать, было непонятно. Проверить близлежащие селения и поинтересоваться, не терял ли кто из жителей голову в последнее время, никто не догадался. Тогда царь повелел повесить тело грабителя на городской стене, а рядом поставить отряд стражи. Стражникам надлежало высматривать людей, которые станут плакать и убиваться, глядя на обезглавленный труп: эти-то люди и окажутся сообщниками! 

Как видите, царь оказался еще и глубоким психологом. 

Тем временем второй брат вернулся домой и рассказал обо всем матери. Бедная женщина пришла в ужас. Мало того, что сыновей засосала опасная трясина; мало того, что один погиб — так еще и тело его вывешено на стене на потеху горожанам и на радость воронам! 

— Как хочешь, — сказала она сыну, — но тело брата верни! А не то я пойду к царю и расскажу ему все о ваших делишках! 

Делать было нечего. Оставшийся в живых вор собрался и отправился выручать покойного брата. 

Для этого он взял нескольких осликов, навьючил их мехами с вином и повел мимо стражников, охранявших тело. Там он незаметно ослабил веревочки, которыми были затянуты мехи, и вино начало вытекать прямо на землю. Доблестные стражи, завидев творящееся безобразие, немедленно кинулись на помощь и принялись черпать и пить вино. Вор кричал и разорялся, стражники ржали и продолжали наливаться дармовым вином, и только ослики сохраняли спокойствие. Наверное. 

В конце концов вор сделал вид, что смирился с потерями и даже подарил стражникам один из спасенных мехов с вином, а затем и еще один. Разумеется, бойцы немедленно и без закуски все выпили и уснули. А хитрый вор снял со стены тело брата, да еще и обстриг воинам правую половину бороды — чтобы как следует унизить их. 

— Хорош, подлец! — восхитился царь, когда ему доложили о случившемся. — Что же, большому кораблю — большая торпеда! 

И немедленно расставил еще более грандиозную ловушку. 

Для этого он приказал собственной дочери немедленно отправиться в публичный дом и принимать у себя всех мужчин подряд. Но перед тем, как лечь в постель, мужчина обязан был рассказать ей свой самый коварный и преступный поступок в жизни. Того, кто окажется вором, царевна должна была схватить обеими руками и держать покрепче. 

— Уж на этот-то раз мошеннику не удрать! — заключил царь.

Геродот не упоминает грандиозную очередь, которая выстроилась перед дверями публичного дома. Но конечно же, она там была. Если уж люди часами стоят на Красной площади, чтобы просто посмотреть на дедушку Ленина, можете сами представить, какой аншлаг был в приемной у царской дочки. Пожелал нанести визит и воришка. Да-да, искушение было таким сильным, что он не устоял и тут. Вероятно, именно такого царского сокровища не хватало ему для полной коллекции. Я не знаю, что мешало парню просто соврать царевне, но, оказавшись в спальне, он честно и откровенно рассказал ей обо всех своих преступных достижениях.

— Ура! — возликовала царевна. — Кошмар закончился.

Однако, попытавшись ухватить парня покрепче, она поняла, что сжимает… отрубленную руку. Воришка оказался и тут хитрее, и заранее прихватил с собой руку, отнятую от свежего трупа. Выскочив за дверь, он убежал прочь, громко распевая: «Гелиопольский централ, ветер северный!..» Никто из очереди даже не подумал его останавливать.

Я не знаю, как царевна объясняла оставшимся мужчинам, что касса закрыта, об этом Геродот ничего не пишет. Но вернувшись к царю, она гневно швырнула ему мертвую руку и заявила, что в следующий раз он сам пойдет ловить вора на живца, а с нее довольно. 

Царь был в полном восторге. Египтяне среди всех народов античности слыли величайшими мудрецами; но этот жулик уже в который раз обвел вокруг пальца умнейших людей царства (то есть, самого царя). Ну, как было не проникнуться к нему симпатией?.. Пустив слезу умиления, царь Рампсинит издал указ, который тут же огласили по всем городам и весям: вору было обещано полное прощение и даже награда, если он добровольно сдастся властям. 

Воришка не замедлил воспользоваться амнистией. Явившись к царю, он рассказал, как всё было. К чести царя, тот сдержал свое слово и вознаградил смелого жулика: отдал за него свою дочь.

 

 

Записывая эту историю, Геродот отметил, что слышал ее от египетских жрецов. Некоторые современные исследователи сомневаются в этом, считая, что «отцу истории» эту сказку скорее могли рассказать на каком-нибудь египетском базаре. Но так или иначе, нет почти никаких сомнений в том, что историю Геродот действительно привез из Египта. 

Разумеется, историческим этот рассказ считать нельзя. Это подлинно народное, простое и незамысловатое предание, сказка, которую мог рассказывать своим детям египетский ремесленник или крестьянин. В ней легко прослеживается популярный сказочный мотив о бедняке, который хитростью и ловкостью добивается руки царской дочки. Точно такие же мотивы можно встретить в сказках едва ли не всех народов мира (вспомните хотя бы нашего Иванушку-дурачка). Анекдотичность и неправдоподобность ситуаций тоже говорят о том, что весь сюжет (а вернее, три сюжета, потому что сказка явно распадается на три слабо связанных истории) является произведением народного творчества. Можно даже уточнить — произведением самых бедных, низших слоев египетского общества. 

Царя с именем Рампсинит никогда не существовало. Традиционно считается, что источник Геродота, поведавший ему историю, смешал подлинное имя «Рамсес» (родовое имя, популярное во времена XIX и XX династий) с окончанием «…нитос», «сын (богини) Нейт», которое появляется в именах царей примерно с XXVI династии (в частности, одним из имен Яхмеса II было «Са-Нейт Сепед-Тауи»). Некоторые дополнительные сведения, которые Геродот сообщает об этом царе и построенном им храме в Мемфисе, позволяют (с некоторой натяжкой) идентифицировать его с Рамсесом II или Рамсесом III. 

Другие исследователи отмечают неправдоподобность фрагмента о строителе сокровищницы. Из текста следует, что постройка была выполнена из камня, в то время как камень обычно применялся лишь для храмов и гробниц, а большую часть других строений (в том числе и царский дворец) выполняли из глиняного кирпича.

Странным и нелепым выглядит и приказ царя построить сокровищницу «так, чтобы одна стена его примыкала к внешней стене царского дворца». Конечно же, ни один царь не рискнул бы хранить свою казну в помещении, которое тремя стенами выходит на неохраняемые улицы города. Да и сами дворцы никогда не стояли просто так, посреди улицы — их всегда окружали толстые стены. 

Кроме того, наследником царя Рампсинита Геродот называет Хеопса (что, в свою очередь, делает логичным вывод о том, что удачливый воришка и есть Хеопс — поскольку царская власть в Египте передавалась через брак с дочерью царя). Однако это уже совершенно невероятно и невозможно, так как Хеопс жил полутора тысячелетиями раньше Рамессидов. 

История с царской дочерью, отправленной в публичный дом, очевидно, была каким-то бродячим мифом в Египте того времени. Геродот записал эту байку дважды, в разных вариациях: точно то же ему рассказали и о дочери царя Хеопса. Хеопсу, якобы, не хватило средств на постройку его знаменитой пирамиды, и он решил таким незамысловатым образом пополнить бюджет. (Ах, если бы это было правдой — какой прецедент дала бы нам в руки история!.. Скольким пресветлым правителям могли бы мы сказать: «Говорите, ваше величество, денег нет?.. А мы сейчас подскажем, где вы и ваши близкие могли бы их найти!») Впрочем, даже сам Геродот, добросовестно записав услышанное, отметил, что сам-то он в это не верит ни на грош.

 

Таким образом, можно с уверенностью говорить, что историчность предания в целом равна нулю. Однако есть в нем и крохи правды. 

 

В эпизоде с обманутыми стражниками вор, напоив до бесчувствия воинов, обривает им правую половину бороды. Египтяне брили бороды — значит, стражи не могли быть египтянами. В том Египте, который был известен Геродоту, уже на протяжении нескольких десятилетий правили персы, и образ царского стражника, несомненно, ассоциировался у простонародья с бородатыми персидскими воинами. 

Обрив стражам бороды, воришка нанес им смертельное оскорбление. Античные народы, у которых мужчины традиционно носили бороды, трепетно относились к этому украшению лица, и его утрата была весьма чувствительным ударом по самолюбию. Описание похожей ситуации можно найти, например, в Библии: 

 

«…И взял Аннон слуг Давидовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и отпустил их. Когда донесли об этом Давиду, то он послал к ним навстречу, так как они были очень обесчещены. И велел царь сказать им: оставайтесь в Иерихоне, пока отрастут бороды ваши, и тогда возвратитесь…» (2Цар 10:4-5)

 

Царь Давид не пустил в свой город даже собственных послов после того, как им обрили бороды, а вся эта ситуация в конечном итоге привела к серьезному вооруженному конфликту! 

 

 

А вот еще одна подлинная историческая деталь. Грабежи и правда были нередкими в Древнем Египте. Правда, чаще всего воры покушались не на дворцовые сокровищницы (их все же охраняли как следует!), а на оставленные без присмотра гробницы. 

До нашего времени лишь единичные погребения дошли в непотревоженном состоянии (например, гробница Тутанхамона — но и в нее предприимчивые воры еще в древности успели запустить лапу, хоть и безуспешно). Остальные же гробницы — как могучие пирамиды, так и потайные скальные склепы — всякий раз обчищали вскоре после захоронения. Особенно популярным этот вид народных промыслов оказывался в тяжелые времена, когда правитель был слаб и жаден, а народ начинал томиться под непосильным гнетом налогов и поборов. От времен последних фараонов XX династии — Рамсеса IX и Рамсеса XI — до нас дошли документы, рассказывающие о масштабах разграблений и судах над гробничными ворами. В судебных папирусах упоминаются десятки имен и огромные списки украденного имущества. Допросы были весьма жестокими: «…Он был допрошен при помощи битья батогами, его ноги и руки были скручены…» Тех же, кого уличали в кражах, сажали на кол. 

Но воров не пугали ни ужасные кары, ни суеверный страх перед мстительными покойниками. В этом нет ничего удивительного — нужда и голод, а вовсе не преступные наклонности, вынуждали их идти на крайние меры. Поэтому и в глазах простых людей эти грабители вовсе не были злодеями, а всего лишь доведенными до отчаяния собратьями, которых можно было и понять, и простить, и посочувствовать им. 

Оттого так популярны были в народе истории о бедняках, которые в одночасье становятся богачами и женятся на принцессах. Ведь эти сказки давали надежду — пусть призрачную, пусть на несколько секунд! — что однажды каждому может улыбнуться удача. Даже несмотря на то, что персонажи этих историй вели себя довольно эгоистично (ведь они вовсе не Робин Гуды, раздающие золото беднякам!), во всей сказке чувствуется горячая симпатия именно к ворам, а не к обворованным. 

 

Примерно 2430 лет назад некий египтянин рассказал Геродоту сказку о хитром воре. Уже Геродоту она казалась не вполне достоверной, а мы сегодня можем уверенно сказать, что исторической правды в ней не так уж много.

И тем не менее, хочется верить, что в основе сказки лежит какая-то подлинная история. Она, несомненно, была полна драматизма, ведь иначе человеческая память не сохранила бы ее. И конечно же, она была куда интереснее и удивительнее. Настоящая жизнь всегда удивительнее любой сказки.

Но эту историю мы не узнаем никогда.

Источник