Михаил Задорнов. Почему расчлененки и страшилки не противны западным детям?

Я нашел, нашел причину главного различия между английским и русским языками!

В последнем концерте примеры этого различия я приводил. Наш язык более образный, а английский более информационный. Я бы даже сказал, английский более точен. Он передает мысль без излишеств: скупо, прямо, бесчувственно. По-английски — «самолет приземлился».

И это правильно! Мы говорим: «самолет сел». Неточно! Куда он сел? У него что, ноги есть? На английском «котел испортился» — и на этот раз верно. Русские часто говорят: «котел полетел». Куда он полетел? У него что, крылья есть?

Подобных примеров можно привести множество. «Нумерация вагонов начинается с хвоста поезда». Где хвост у поезда? Поезд ведь не животное!

«Море вышло из берегов». С точки зрения западного человека, море ниоткуда выйти не может, потому что у него нет ног, а также входа и выхода.

Даже ежедневное «чайник вскипел» и то неточно. Вскипела вода в чайнике, а не сам чайник.

В художественной литературе часто употребляется слово «слизала» по отношению к волне. Например, «волна слизала следы на песке». Переведите буквально на английский, англичанам и американцам будет неаппетитно!

Еще раз говорю, кто захочет, найдет немало подобных примеров. Так вот основная мысль, в чем различие…

Дело в том, что мы к предметам относимся так, как будто у них есть душа. Они для нас живые. «Котел полетел» — он живой! «Самолет сел» — и у самолета есть душа. «Море вышло из берегов»… Мы одушевляем все то, к чему агнлоязычные относятся как к мертвечине. Самый яркий пример этой мысли – то, что животные, птицы, насекомые у них, как правило, «это» («it»), без рода, т.

е. приравнены к предметам. А у нас у каждого животного есть «он» и есть «она». Благодаря русскому языку, мы можем сделать вывод, что наши предки ко всему вокруг относились как к живым существам, наделяли душой все предметы. А на западе происходило омертвление отношения к окружающему миру!

Поэтому они и жирафа спокойно расчленяют на глазах у детей, потому что для них «жираф» – «это». Предмет, вещь. И смотреть надо, как эта вещь устроена, на анатомию. Также можно разбирать на глазах у детей табуретку – тоже «это». А для детей русских зрелище это невыносимое, поскольку жираф для них прежде всего душа животного. А душу расчленять – варварство! Жестокость и преступление. Потому всем русским на этот репортаж о жирафе было смотреть до тошноты противно.

 

 Источник