Спустя 70 лет архивисты исключили сержанта Владимира Коваля из списка погибших!
В читальном зале военного архива в Подольске, как и в других читальных залах, не принято разговаривать, а тем более выплескивать нахлынувшие эмоции. А тут...
- Нашел! Братцы, нашел!!!
Впереди, через два стола от меня, пожилой человек в военной форме промокал платком пот, разом выступивший на затылке и лбу.
- Полковник в отставке Коваль Владимир Евстафьевич, - представился незнакомец, когда в ответ на замечание дежурной мы вышли за дверь читального зала. - Нашел себя в донесении о погибших...
Полковник в отставке Владимир Евстафьевич Коваль. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Присели. Из вестибюля через открытую дверь тянул легкий ветерок, но все равно было душно: июль, макушка лета, на улице - полуденное пекло. Что за нужда побудила фронтовика в такую жару приехать в Подольск?
- Понимаете, позвонил брат с Украины. В Книге памяти Житомирской области, откуда я родом, обнаружился среди погибших мой полный двойник. Сначала подумал: совпадение, ведь Коваль - фамилия распространенная. Но оказалось, что и местом захоронения указана деревня в Венгрии, где в ноябре 44-го я был ранен...
Да, это о нем аккуратным, почти каллиграфическим почерком на типовом бланке в адрес гражданина Коваля Евстафия Андреевича сообщалось, что его "сын рядовой Коваль Владимир Евстафьевич в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 5 ноября 1944 года и похоронен с отданием воинских почестей в селе Такшино, Венгрия...".
Для сержанта Коваля и его отделения в 3-й стрелковой роте 1-го батальона 197-го стрелкового полка задача на 5 ноября 1944 года была предельно конкретной: восстановить положение в той части плацдарма за водосбросным каналом у поселка Диал, которую противник сумел отбить у наступавших.
- Вопрос стоял ребром: или мы продвинемся вперед, или нас отбросят за канал, на исходные позиции, - показывает на схеме Владимир Евстафьевич. - Там меня и настигло, словно топором ударили в правое бедро. По инерции сделал еще несколько шагов и упал. Теперь знаю, что это была разрывная пуля, а тогда - только боль жгучая и кровь по всей ноге. Вытащил пакет, спустил брюки до колен, хотел перевязать - немцы. Еще вдалеке, но голоса различаю. Набрал крови в ладонь, и на лицо. Затаился. А рядом кто-то застонал. Слышу, подошли и короткой очередью добили...
Возможно, это и спасло, считает Коваль. А еще у запасливого паренька оказались в вещмешке не один, а два перевязочных пакета. Но и через двойную повязку кровь продолжала сочиться. Брюки уже не налезали, и на бедре их прошлось распороть штык-ножом. Дальше как в кино, только это сценарий из жизни.
Высмотрел поблизости окоп и затаился в нем, пока не стемнело. Потом набрался духу и пополз, с остановками, к ближайшему дому, на светящееся окно. Думал, куда-нибудь в погреб или сарай - укрыться на время и ждать своих. Будет ведь наступление... И там и там оказалось закрыто.
Незапертой была только пустая собачья будка с тыльной стороны хозяйского дома. В ней под утро 6 ноября и схоронился раненый боец.
Нашли и доставили в медсанбат обескровленного, оглушенного и, как он сам сейчас говорит, "высохшего" сержанта Коваля только к вечеру 8 ноября, когда его 197-й полк после мощной артподготовки сломил на этом участке сопротивление немцев и заметно расширил плацдарм. И, как часто случалось на войне, с этого момента разошлись пути-дорожки самого солдата и судьба его бумажная в штабных документах.
Ходатайство районного военкома об исключении В.Е. Коваля из списка погибших.
Тяжелым ранением с повреждением костей и тканей бедра занялась военно-полевая медицина. Пять госпиталей сменил Коваль, прежде чем его решились выписать. А потом опять уложили на госпитальную койку, поскольку недолеченная рана открылась в самый неподходящий момент.
Тем временем похоронка, аккуратно выправленная полковым писарем согласно донесению из роты-батальона, своим путем отправилась в Бердичев. А в штаб дивизии ушло донесение со списком безвозвратных потерь и схема братской могилы, где под N 9 значился Коваль Владимир Евстафьевич...
Накануне 75-летия Победы мы вновь связались с Владимиром Евстафьевичем. Он обитает все там же - в панельной многоэтажке на юго-западе Москвы. С тех пор как в 1988-м не стало жены, живет один и со всеми делами по дому управляется самостоятельно. Сын - в другом районе Москвы, внучка - в Петербурге. В Киеве - семьи сестры и двух братьев. Дня не обходится, чтобы кто-то не позвонил. И моего звонка он как будто ждал.
- Решил дополнение в свою книгу сделать - про то, как добивался, чтобы меня из убитых в живые перевели...
Страница из книги Владимира Коваля Фото: polkmoskva.ru
Сотрудники Центрального архива Минобороны в Подольске держат в памяти много историй и человеческих судеб, в которых пришлось разбираться, привлекая документы военной поры. Но уже мало кто из нынешних архивистов может припомнить, чтобы вот так запросто вошел в дверь человек, поздоровался и сообщил: "Учтите, я живой..."
Не пригрозил, а с просьбой обратился: "Исключите сержанта Коваля из списка погибших. Меня туда по ошибке вписали. И как-то неловко получается - будто я уж семьдесят лет незаконно по земле хожу..."
Ветерана уважили. Теперь в ОБД "Мемориал" и на портале "Память народа" на Коваля В.Е., 1926 года рождения, но уже не сержанта, а полковника в отставке завели еще один документ.
В графе "причина выбытия" сказано: жив.
Если вдруг встретите на юго-западе Москвы - где-нибудь в Тропарево, на улице 26 Бакинских Комиссаров, Ленинском проспекте или проспекте Вернадского невысокого, седого и приветливого человека, знайте: это полковник Коваль дисциплинированно сдает сам себе ежедневный пеший минимум.
Поздравим его с Днем Победы!
Свежие комментарии